Не так давно по просьбе Василия Владимирского составил рекомендательный список, тема которого формулировалась как «Книги, раздвигающие горизонты». Во всех смыслах. При составлении списка я решил ограничить самого себя несколькими дополнительными вводными, дабы шесть книг не превратились в десять-двадцать.
Первое. Это должны быть «незасвеченные» произведения, то есть, как говорится, не на устах. Поэтому, например, я не включил сюда Станислава Лема с великолепным «Солярис», который, к слову, я перечитывал чуть ли не еженедельно во время службы в армии. Это, знаете ли, еще тот экспириенс, как сегодня говорят, — армия и Солярис в одном флаконе.
Второе. Максимальное разнообразие — в жанре, форме и даже национальной принадлежности авторов, хотя в последнем случае японцы все же чуть не вырвались вперед, ибо имелся огромный соблазн включить в список роман «The Sacred Era» Юшио Арамаки.
Третье. Все произведения, включенные в список, должны были обладать, в большей или меньшей степени, той «сумасшедшинкой», которая и позволяет нам, читателям, вслед за авторами шагнуть за горизонты обыденности. Как утверждают психиатры, сходить с ума — дело заразное, поэтому столь нередки семьи сумасшедших. Ну, я вас предупредил.
Вот, что получилось.
Томас Пинчон. Радуга тяготения
Раздвигаем горизонты жанра.
Томас Пинчон — великий анонимный классик современной американской литературы. Человек, которого никто не видел, но который раз в десяток лет издает книги, немедленно становящиеся событием интеллектуальной литературы, головоломками для эрудитов и образцами стиля для писателей и критиков.
«Радуга тяготения» — несомненный шедевр Пинчона, источник вдохновения и родоначальник множества жанров современной массовой литературы, начиная от киберпанка и заканчивая криптоисторией. Книга, комментарии к которой достигают (а может, уже и превышают) объем этого увесистого тома. Книга, чьей формальный сюжет, связанный с послевоенной гонкой американской и советской разведок за ракетными технологиями нацистов, почти ничего не говорит об ее истинном содержании.
А еще это роман, ради которого стоило бы в совершенстве выучить английский, ибо переводить его — задача сравнимая с переводом «Улисса» Джойса. Нет, перевод на русский существует и, наверное, дает какое-то представление о книге, но вот насколько он адекватен оригиналу — вопрос.
Виктор Колупаев, Юрий Марушкин. Безвременье
Раздвигаем горизонты времени.
Виктор Колупаев — самый недооцененный фантаст советского периода. При том, что в СССР его активно публиковали, в глазах массового читателя он не поднялся до уровня братьев Стругацких или Станислава Лема. Хотя по гамбургскому счету это вполне сопоставимые литературные явления.
Причина, возможно, в том, что Колупаев из числа авторов, которым интересны в первую очередь вечные вопросы. А вечные вопросы редко по-настоящему интригуют читателей, увлеченных сиюминутным, конъюнктурным. Колупаева интересовала загадка Времени. С самого первого опубликованного рассказа «Качели Отшельника» именно Время — главный герой его произведений. Однако не в таком традиционном, понятном изводе, как в большинстве произведений вчерашней и сегодняшней поп-фантастики: никаких хронопутешествий и попаданцев, прости Господи! Нет, его интересовало Время как фундаментальная основа не только мироздания, но и бытия человека, ибо что такое человек в безвременье?
Самое поразительное — Колупаев увидел ответ на эту загадку! Увидел сразу, во всей полноте, словно Откровение, и годы жизни посвятил тому, чтобы рассказать, что такое Время. Увы, сработало главное проклятье Времени: узнавшему его тайну не хватит времени, чтобы донести ее людям.
Но книга осталась. Сложная. Мощная. Философская. Как само Время. Прочитайте ее. И может загадка Времени приоткроется и вам.
А. Ф. Лосев. Античный космос и современная наука
Раздвигаем горизонты космоса.
Если вы думаете, что нет ничего сложнее квантовой теории или теории струн, то вы ничего не знаете об античной теории Космоса. Наше представление о древнегреческих мыслителях и об их концепциях мироздания как о чем-то примитивном и наивном предельно далеко от реальности. А. Ф. Лосеву пришлось проделать воистину титаническую работу, чтобы реконструировать в максимально возможной полноте, каким на самом деле представал перед античным человеком Космос, «умный источник номоса». Ибо номос, по которому живут люди, рожден путем созерцания Космоса, проникновения в его законы и категории, несоизмеримо более сложные и более совершенные, нежели те, которыми оперирует человек.
Познание Космоса — путь к совершенствованию человечества, вот что говорят нам античные мыслители.
Гурам Дочанашвили. Одарю тебя трижды (Облачение первое)
Раздвигаем горизонты реализма.
Магический реализм начал свое победное шествие по книжным полкам отнюдь не сегодня и даже не с момента, когда мощно заявила о себе целая плеяда латиноамериканских авторов, а Габриель Гарсиа Маркес опубликовал «Сто лет одиночества». Удивительно, но одной из колыбелей этого литературного феномена является Грузия, и нам остается только гадать: в чем же сходство Латинской Америки и Кавказа, породивших столь близкое мировосприятие?
Патриархом грузинского магического реализма, наряду с Отаром Чиладзе, считается Гурам Дочанашвили. Его роман «Одарю тебя трижды» — великолепный образец жанра. Сюжетная канва близка к роману Варгаса Льосы «Война конца света», и здесь таится еще одна загадка: почему события, произошедшие в Бразилии в конце XIX века, привлекли внимание столь разных писателей, живущих на разных континентах? Дочанашвили, конечно же, не эпигон и не плагиатор латиномериканского мастера, тем более что русский перевод Варгаса Льосы вышел позднее книги Дочанашвили. Да и роман перуанского прозаика все же исторический, а не магический.
Сюжет «Одарю тебя трижды» строится вокруг странствий молодого человека, которого судьба попеременно забрасывает то в мещанский райский Краса-город, то в жестокий ад Каморы, а под конец — в поселок Канудос, куда ушли восставшие крестьяне, пытаясь освободиться от гнета Каморы и построить новую утопию. Свободный Канудос отделяет от жестокой Каморы каатинга — странное полурастение-полуживотное, которая пропускает в царство утопии лишь тех, у кого чистые помыслы, но безжалостно пожирает всех, кто таит в себе зло. Но даже такой страж оказывается бессилен защитить утопию от гибели: обожравшись плотью злодеев каатинга в конце концов открывает беспрепятственный проход для армии Каморы.
Hideo Furukawa. Belka, Why Don’t You Bark?
Раздвигаем горизонты разума.
И даже в космосе они были первыми. Кто не знает первых космонавтов? Конечно же, это Белка и Стрелка! Но много ли вы можете рассказать об их истинной родословной и о том, какую роль Белка сыграла в причудливой и трагической судьбе собак, обретших разум?
Тема разумных братьев наших меньших не нова в фантастике. Но к достоинствам Хидео Фурукавы следует отнести то, как он решает эту тему на уровне сюжета и конфликта. Читатель не получит от автора ни единого слова в подтверждении того, что собаки обрели разум. Они не будут говорить. Мы не проникнем в их мысли и чувства. Мы будем наблюдать за трагической попыткой становления цивилизации разумных собак с точки зрения людей, и эта попытка будет сопровождаться тяжелейшими перипетиями века двадцатого, начиная со Второй мировой войны и заканчивая крушением Советского Союза.
В каком-то смысле перед нами семейная сага, сага о нескольких поколениях собак, которых судьба — в лице их хозяина-человека — забрасывала то в самое пекло Вьетнамской войны, то на необитаемые острова Тихого океана, то в заброшенные наукограды СССР постперестроечных времен. И гибель этой удивительной собачьей семьи, а вместе с тем и надежды на становление нечеловеческой цивилизации, произойдет из-за того, что собаки, даже став разумными, всё равно останутся преданны человеку.
Цутому Нихей. Blame!
Раздвигаем горизонты формы.
Далеко не всё можно перевести на язык слов. Особенно речь идет о будущем, постчеловеческом будущем. Но многое можно изобразить. И слова, японские или переведенные на русский, окажутся не столь важны.
Главный герой этой потрясающей манги отнюдь не киборг Килли, а Мегаструктура — невообразимый по размерам, чудовищный по бесчеловечности (в прямом и переносном смысле) лабиринт, поглотивший почти всю Солнечную систему. Внутри Мегаструктуры продолжают работать древние механизмы: Строители, давно утратившие цель и смысл расширения этой сферы Дайсона; стремительно эволюционирующая кремниевая жизнь, для которой тот, кто состоит из крови и плоти, подлежат истреблению; уничтожают всё и вся на своем пути таинственные Хранители; на это равнодушно взирают бывшие создатели Мегаструктуры, утратившие способность и желание ею управлять.
Конечно, Мегаструктура — эта блестящая метафора окружающего нас мира, непознаваемого, опасного и в общем-то плохо приспособленного для существования в нем человечества, как бы нам не льстил антропный принцип.